А.К.Толстой.
(Стихотворение «В стране лучей, незримой нашим взорам...» (1856) в первом издании имело другое авторское название — «Из Сведенборга»)

В стране лучей, незримой нашим взорам,
Вокруг миров вращаются миры;
Там сонмы душ возносят стройным хором
Своих молитв немолчные дары;

Блаженством там сияющие лики
Отвращены от мира суеты,
Не слышны им земной печали клики,
Не видны им земные нищеты;

Всё, что они желали и любили,
Всё, что к земле привязывало их,
Всё на земле осталось горстью пыли,
А в небе нет ни близких, ни родных.

Но ты, о друг, лишь только звуки рая
Как дальний зов в твою проникнут грудь,
Ты обо мне подумай, умирая,
И хоть на миг блаженство позабудь!

Прощальный взор бросая нашей жизни,
Душою, друг, вглядись в мои черты,
Чтобы узнать в заоблачной отчизне
Кого звала, кого любила ты,

Чтобы не мог моей молящей речи
Небесный хор навеки заглушить,
Чтобы тебе, до нашей новой встречи,
В стране лучей и помнить и грустить!

Борис Пастернак

МАРТ

Солнце греет до седьмого пота,
И бушует, одурев, овраг.
Как у дюжей скотницы работа,
Дело у весны кипит в руках.

Чахнет снег и болен малокровьем
В веточках бессильно синих жил.
Но дымится жизнь в хлеву коровьем,
И здоровьем пышут зубья вил.

Эти ночи, эти дни и ночи!
Дробь капелей к середине дня,
Кровельных сосулек худосочье,
Ручейков бессонных болтовня!

Настежь всё, конюшня и коровник.
Голуби в снегу клюют овес,
И всего живитель и виновник -
Пахнет свежим воздухом навоз.

ИСЛ

Глаза – фиолетово-синие, у зрачка – тёмные, по краям – неземных красок свечение,
Внутрь, в глубину цвета уходящие – души твоей отражение.

Губы – почки берёзы спелые, плоды оливы и винограда,
Нежно-трепетные, бледно-лиловые, прекрасные цветы вечного сада.

Волосы – аура светло-каштановая,
В лучах Солнца переливается и искрится,
Тёплая, пахнущая мёдом и детством,
Которое уже так редко снится.

Руки – тонкие и ранимые,
Жилками вен на свету просвечивающие,
Дарящие нежность, любовь материнскую,
Радость супружества, мир обеспечивающие.

Вся ты – любовь лишь ко мне идущая,
Не требующая взамен ничего для ней.
Робкая, кроткая, простодушная,
И любимая за это всё сильней.

«Бытует мнение, что счастье – это дар…» Омар Хайям

Бытует мнение, что счастье - это дар…
а мудрость – боль ошибок гонорар.
Когда б мы точно знали, где найдём,
и точно знали бы, где это потеряем,
не стали бы из искры мы раздувать пожар.

Я часто в вечерних молитвах просил:
«Отец мироздания, молю,
Я часто жалею о чём говорил
И редко о том, что молчу».

Друзей льстивых речи и хвалебные оды,
Как правило, нас развращают…
Угрозы врага и плохая погода
Нас лечат, трезвят, исправляют.

Кто счастье не ценит - тот близок к несчастью,
кто время не ценит - к забвению.
Нам вторил пророк: «не забудьте урок, кому все обязаны своим появлением».

Я вижу во сне белоснежные блики, как рой паутины, окутав меня,
пытают как будто бы ищут признание, забыв, что давно приручили меня.

Я крик аллегории слышу так чётко,
как слоган молитвы заучен.
Кто агнецом станет на закланье Божьем?
А кто самодержцем могучим?

Когда б мы культурой своей дорожили,
не дав приземлиться пороку,
на головы наши, на площадки раздумий, не дай прозвучать злому року.

Великая победа, что знает человечество,
победа не над смертью и верь, не над судьбой,
вам засчитал очко судья, что судит суд небесный,
только одну победу - победу над собой.

Когда в поступках, действиях в своих ты чист,
когда тебе в пророчестве всё абсолютно ясно,
когда прозрачно чистою душой слагаешь стих,
понятно чистому: всё абсолютно грязно.

Однажды мне приснился сон,
где я - любимчик Бога,
где властью, услужением и лестью окружён,
где мог повергнуть в прах любого.
Средь них пытался я найти друзей,
под тяжким грузом власти бремени…
Однажды мудрость мысли я постиг:
друзья - лишь мелкие воришки, отпущены вы мне Богом времени.

Когда мы видим горизонт - мы видим грань земли и неба…
Как нам понять? И где найти ответ?
Где миг души покой и где найти тот край насущный хлеба?

Нас учит жизнь пройти дорогу чести,
не искушаясь на моменты лжи,
чтоб различить смогли б мы дифирамбы лести,
чтоб не налили сами яд в сосуд души.

Всё покупается и продаётся,
И жизнь откровенно над нами смеётся.
Мы негодуем, мы возмущаемся,
но продаёмся и покупаемся.

История любви у всех бывает разной…
Бывает пылкою… Бывает грустной… Бывает и несчастной…
Бывает так, что чувства через мозг пролезть не могут от сомнений.
Что уберёг, всё что нажил - то и получишь без сомнений.

Я повествую только о своём:
что в жизни много разного, и в нём
мы усмотреть должны все краски бытия и быта,
чтоб не остаться у разбитого корыта.

Нам жизнь всегда подарит шанс:
Кого любить, кого нам ненавидеть дружно.
И, главное, поверьте мне - не спутать реверанс,
чтобы не кланяться тому, кому не нужно.

Любить и быть любимым -
это счастье, вы берегите от простых ненастий.
И взяв бразды любви совместно жадно в руки,
не отпускайте никогда, даже живя в разлуке…

Нам жизнь подарит много испытаний,
подарит море счастья и не простых скитаний.
Так помните - храните ваши чувства,
чтоб не остаться одиноким в час безумства, безрассудства.

Желаю счастья всем, кто любит и любим…
Ведь жизнь без красок делает безликим -
И мир, и жизнь, и радость, и любовь.
Любите, чтобы вас любили вновь…!!!

А ведь музыка и стихи как инструмент в возрождении.

У каждого из нас родные есть
места, ни чем не заменить края
нам эти.
Последний раз смотрю на бывший
город свой, последний раз
смотрите, мои дети.
И вот несёт он нас, наш самолёт
ночной, слеза в глазах и в горле
словно ком,
И вспоминаю я веселый детский
смех, уж не услышит мой холодный
дом.
Припев: Ведь там родился я, ведь
там судьба моя,
Ведь там любовь свою впервые
встретил,
И благодарен я, что жива моя
семья,
Моя жена и рядом мои дети.
Таких теперь, как я и как моя
семья, полным-полно на этом белом
свете.
И грустно оттого, что беженцами
нас везде зовут, и больно нашим
детям.
Делами докажи и мужеством своим,
о нас исходит много ложных слухов.
Вы, земляки мои и вы мои друзья, я
вас прошу не падать больше духом.
Ведь там родился я, ведь там
судьба моя…
У каждого из нас родные есть
места, ни чем не заменить края
нам эти.
Последний раз смотрю на бывший
город свой, последний раз
смотрите, мои дети.

Приветствую Всех,Здравия! А я помню гимн,который Сведенборг прочитал ранним утром,после того,как Господь наш посетил его ночью,очень люблю этот стих (гимн),помню наизусть и бывает читаю наизусть,как молитву! Вот он:

Иисус,вот мой Друг и Самый Лучший,
Не было сроду никого равному Ему,
Могу ли я как большинство людей забыть Его?
Могу ли оставить Его?
Никому не под силу отнять меня от Его Милосердной Любви,
Воля моя с Его Волей едина вовеки,
Здесь на земле и в Мире Горнем!
Аминь. <3

Уильям Вордсворт
Отголоски бессмертия по воспоминаниям раннего детства. Ода.
(пер. Григорий Кружков)

I

Когда-то все ручьи, луга, леса
Великим дивом представлялись мне;
Вода, земля и небеса
Сияли, как в прекрасном сне,
И всюду мне являлись чудеса.
Теперь не то – куда ни погляжу,
Ни в ясный полдень, ни в полночной мгле,
Ни на воде, ни на земле
Чудес, что видел встарь, не нахожу.

II

Дождь тёплый прошумит –
И радуга взойдёт;
Стемнеет небосвод –
И лунный свет на волнах заблестит;
И тыщи ярких глаз
Зажгутся, чтоб сверкать
Там, в головокружительной дали!
Но знаю я: какой-то свет погас,
Что прежде озарял лицо земли.

III

Я слышу пение лесных пичуг,
Гляжу на скачущих ягнят,
На пёстрый луг
И не могу понять, какою вдруг
Печалью я объят,
И сам себя виню,
Что омрачаю праздник, и гоню
Тень горестную прочь; –
Чтоб мне помочь,
Гремит весёлым эхом водопад
И дует ветерок
С высоких гор;
Куда ни кину взор,
Любая тварь, любой росток –
Все славят май.
О, крикни громче, крикни и сломай
Лёд, что печатью мне на сердце лёг,
Дитя лугов, счастливый пастушок!

IV

Природы твари, баловни весны!
Я слышу перекличку голосов;
Издалека слышны
В них страстная мольба и нежный зов.
Весёлый майский шум!
Я слышу, чувствую его душой.
Зачем же я угрюм
И на всеобщем празднестве – чужой?
О горе мне!
Все радуются утру и весне,
Срывая в долах свежие цветы,
Резвяся и шутя;
Смеётся солнце с высоты,
И на коленях прыгает дитя; –
Для счастья нет помех!
Я вижу всё, я рад за всех…
Но дерево одно среди долин,
Но возле ног моих цветок один
Мне с грустью прежний задают вопрос:
Где тот нездешний сон?
Куда сокрылся он?
Какой отсюда вихрь его унёс?

V

Рожденье наше – только лишь забвенье;
Душа, что нам дана на срок земной,
До своего на свете пробужденья
Живёт в обители иной;
Но не в кромешной темноте,
Не в первозданной наготе,
А в ореоле славы мы идём
Из мест святых, где был наш дом!
Дитя озарено сияньем Божьим;
На Мальчике растущем тень тюрьмы
Сгущается с теченьем лет,
Но он умеет видеть среди тьмы
Свет радости, небесный свет;
Для Юноши лишь отблеск остаётся –
Как путеводный луч
Среди закатных туч
Или как свет звезды со дна колодца;
Для Взрослого уже погас и он –
И мир в потёмки будней погружён.

VI

Земля несет охапками дары
Приёмному сыночку своему
(И пленнику), чтобы его развлечь,
Чтобы он радовался и резвился –
И позабыл в пылу игры
Ту ангельскую речь,
Свет, что сиял ему,
И дивный край, откуда он явился.

VII

Взгляните на счастливое дитя,
На шестилетнего султана –
Как поданными правит он шутя –
Под ласками восторженной мамаши,
Перед глазами гордого отца!
У ног его листок, подобье плана
Судьбы, что сам он начертал,
Вернее, намечтал
В своём уме: победы, кубки, чаши,
Из боя – под венец, из-под венца –
На бал, и где-то там маячит
Какой-то поп, какой-то гроб,
Но это ничего не значит;
Он это всё отбрасывает, чтоб
Начать сначала; маленький актёр,
Он заново выучивает роли,
И всякий фарс, и всякий вздор
Играет словно поневоле –
Как будто с неких пор
Всему на свете он постигнул цену
И изучил «комическую сцену».
Как будто жизнь сегодня и вчера
И завтра – бесконечная игра.

VIII

О ты, чей вид обманывает взор,
Тая души простор;
О зрящее среди незрячих око,
Мудрец, что свыше тайной награжден
Бессмертия, – читающий глубоко
В сердцах людей, в дали времен:
Пророк благословенный!
Могучий ясновидец вдохновенный,
Познавший всё, что так стремимся мы
Познать, напрасно напрягая силы,
В потёмках жизни и во тьме могилы, –
Но для тебя ни тайны нет, ни тьмы!
Тебя Бессмертье осеняет,
И Правда над тобой сияет,
Как ясный день; могила для тебя –
Лишь одинокая постель, где, лёжа
Во мгле, бессонницею мысли множа,
Мы ждём, когда рассвет блеснет, слепя;
О ты, малыш по сущности природной,
Но духом всемогущий и свободный,
Зачем так жаждешь ты
Стать взрослым и расстаться безвозвратно
С тем, что в тебе сошлось так благодатно?
Ты не заметишь роковой черты –
И взвалишь сам себе ярмо на плечи,
Тяжелое, как будни человечьи!


IX

О счастье, что в руине нежилой
Ещё хранится дух жилого крова,
Что память сохраняет под золой
Живые искорки былого!
Благословенна память ранних дней –
Не потому, что это было время
Простых отрад, бесхитростных затей –
И над душой не тяготело бремя
Страстей – и вольно вдаль ее влекла
Надежда, простодушна и светла, –
Нет, не затем хвалу мою
Я детской памяти пою –
Но ради тех мгновений
Догадок смутных, страхов, озарений,
Бессмертной тайны малых, чудных крох,
Что дарит нам высокая свобода,
Пред ней же наша смертная природа
Дрожит, как вор, застигнутый врасплох; –
Но ради той, полузабытой,
Той, первой, – как ни назови –
Тревоги, нежности, любви,
Что стала нашим светом и защитой
От злобы мира, – девственно сокрытой
Лампадой наших дней;
Храни нас, направляй, лелей,
Внушай, что нашей жизни ток бурлящий –
Лишь миг пред ликом вечной тишины,
Что осеняет наши сны, –
Той истины безмолвной, но звучащей
С младенчества в людских сердцах,
Что нас томит, и будит, и тревожит;
Её не заглушат печаль и страх,
Ни скука, ни мятеж не уничтожат.
И в самый тихий час,
И даже вдалеке от океана
Мы слышим вещий глас
Родной стихии, бьющей неустанно
В скалистый брег,
И видим тайным оком
Детей, играющих на берегу далеком,
И вечных волн скользящий мерный бег.


X

Так звонче песни пой, народ крылатый!
Пляшите на лугу
Резвей, ягнята!
Я с вами мысленно в одном кругу –
Со всеми, кто ликует и порхает,
Кто из свистульки трели выдувает,
Веселый славя май!
Пусть то, что встарь сияло и слепило,
В моих зрачках померкло и остыло,
И тот лазурно-изумрудный рай
Уж не воротишь никакою силой, –
Прочь, дух унылый!
Мы силу обретём
В том, что осталось, в том прямом
Богатстве, что вовек не истощится,
В том утешенье, что таится
В страдании самом,
В той вере, что и смерти не боится.


XI

О вы, Озёра, Рощи и Холмы,
Пусть никогда не разлучимся мы!
Я ваш – и никогда из вашей власти
Не выйду; мне дано такое счастье
Любить вас вопреки ушедшим дням;
Я радуюсь бегущим вдаль ручьям
Не меньше, чем когда я вскачь пускался
С ручьями наравне,
И нынешний рассвет не меньше дорог мне,
Чем тот, что в детстве мне являлся.
Лик солнечный, склоняясь на закат,
Окрашивает облака иначе –
Задумчивей, спокойней, мягче:
Трезвее умудрённый жизнью взгляд.
Тебе спасибо, сердце человечье,
За тот цветок, что ветер вдаль унёс,
За всё, что в строки не могу облечь я,
За то, что дальше слов и глубже слез.

Спасибо Сергей,что выложил такие чудесные стихи,в них глубина,как-будто вся жизнь человека,начиная с детства и заканчивая зрелостью. Особенно вот эти строки мне понравились до глубины души!
Благословений Господних Всем,кто на этом форуме.
Мир дому сему, Зоя.

«Странник» Александр Пушкин


Однажды странствуя среди долины дикой,
Внезапно был объят я скорбию великой
И тяжким бременем подавлен и согбён,
Как тот, кто на суде в убийстве уличён.
Потупя голову, в тоске ломая руки,
Я в воплях изливал души пронзённой муки
И горько повторял, метаясь как больной:
«Что делать буду я? Что станется со мной?»


И так я сетуя в свой дом пришёл обратно.
Уныние моё всем было непонятно.
При детях и жене сначала я был тих
И мысли мрачные хотел таить от них;
Но скорбь час от часу меня стесняла боле;
И сердце наконец раскрыл я поневоле.

«О горе, горе нам! Вы, дети, ты жена!-
Сказал я,- ведайте: моя душа полна
Тоской и ужасом, мучительное бремя
Тягчит меня. Идёт! уж близко, близко время:
Наш город пламени и ветрам обречён;
Он в угли и золу вдруг будет обращён,
И мы погибнем все, коль не успеем вскоре
Обресть убежище; а где? о горе, горе!»


Мои домашние в смущение пришли
И здравый ум во мне расстроенным почли.
Но думали, что ночь и сна покой целебный
Охолодят во мне болезни жар враждебный.
Я лёг, но во всю ночь всё плакал и вздыхал
И ни на миг очей тяжелых не смыкал.
Поутру я один сидел, оставя ложе.
Они пришли ко мне; на их вопрос, я то же,
Что прежде, говорил. Тут ближние мои,
Не доверяя мне, за должное почли
Прибегнуть к строгости. Они с ожесточеньем
Меня на правый путь и бранью и презреньем
Старались обратить. Но я, не внемля им,
Всё плакал и вздыхал, унынием тесним.
И наконец, они от крика утомились
И от меня, махнув рукою, отступились
Как от безумного, чья речь и дикий плач
Докучны, и кому суровый нужен врач.


Пошёл я вновь бродить — уныньем изнывая
И взоры вкруг себя со страхом обращая,
Как узник, из тюрьмы замысливший побег,
Иль путник, до дождя спешащий на ночлег,
Духовный труженик — влача свою веригу,
Я встретил юношу, читающего книгу.
Он тихо поднял взор — и вопросил меня,
О чём, бродя один, так горько плачу я?
И я в ответ ему: «Познай мой жребий злобный:
Я осуждён на смерть и позван в суд загробный -
И вот о чём крушусь: к суду я не готов,
И смерть меня страшит.»
— «Коль жребий твой таков,-
Он возразил,- и ты так жалок в самом деле,
Чего ж ты ждешь? зачем не убежишь отселе?»
И я: «Куда ж бежать? какой мне выбрать путь?»
Тогда: «Не видишь ли, скажи, чего-нибудь»-
Сказал мне юноша, даль указуя перстом.
Я оком стал глядеть болезненно-отверстым,
Как от бельма врачом избавленный слепец.
«Я вижу некий свет»,- сказал я наконец.
«Иди ж,- он продолжал:- держись сего ты света;
Пусть будет он тебе единственная мета,
Пока ты тесных врат спасенья не достиг,
Ступай!» - И я бежать пустился в тот же миг.


Побег мой произвел в семье моей тревогу,
И дети и жена кричали мне с порогу,
Чтоб воротился я скорее. Крики их
На площадь привлекли приятелей моих;
Один бранил меня, другой моей супруге
Советы подавал, иной жалел о друге,
Кто поносил меня, кто на смех подымал,
Кто силой воротить соседям предлагал;
Иные уж за мной гнались; но я тем боле
Спешил перебежать городовое поле,
Дабы скорей узреть — оставя те места,
Спасенья верный путь и тесные врата.

1835

Что мне снег,
Что мне зной,
Что мне дождик проливной,
Когда медведь бежит за мной!







В лесу довольно просто заблудиться.
И вот турист, обманутый тропой,
Аукает и громко матерится.
Вдруг, обернувшись, видит над собой
Лохматую, вполне медвежью рожу:
- Чего орешь? - зверь спрашивает зло.
- Я думал кто услышит... И поможет...
- Ну, я тебя услышал. Помогло?



Где теперь эти люди мудрейшие нашей земли?
Тайной нити в основе творенья они не нашли.
Как они суесловили много о сущности бога, -
Весь свой век бородами трясли - и бесследно ушли.




Душегуб и меня почитал душегубом.
Как проникся он сим заблужденьем сугубым?
Он не то чтоб прилгнул, он в свой дух заглянул
И увидел - себя! - в этом зеркале грубом




Если мельницу, баню, роскошный дворец
Получает в подарок дурак и подлец,
А достойный идет в кабалу из-за хлеба -
Мне плевать на твою справедливость, творец!


Только Бог! Ничего больше нет, знаю я,
Мне о том рассказала тетрадь Бытия.
Светом Истины сердце едва озарилось -
От неверья очистилась вера моя!

Бренность мира узрев, горевать погоди!
Верь: недаром колотиться сердце в груди.
Не горюй о минувшем: что было, то сплыло.
Не горюй о грядущем: туман впереди...

В день завтрашний нельзя сегодня заглянуть,
Одна лишь мысль о нем стесняет мукой грудь.
Кто знает, много ль дней тебе прожить осталось?
Не трать их попусту, благоразумен будь.

Омар Хайям

Всё на земле умрёт — и мать, и младость,
Жена изменит, и покинет друг.
Но ты учись вкушать иную сладость,
Глядясь в холодный и полярный круг.

Бери свой чёлн, плыви на дальний полюс
B стенах из льда — и тихо забывай,
Как там любили, гибли и боролись…
И забывай страстей бывалый край.

И к вздрагиваньям медленного хлада
Усталую ты душу приучи,
Чтоб было здесь ей ничего не надо,
Когда оттуда ринутся лучи.

(Александр Блок. 7 сентября 1909 года)